Спорный вопрос

АКАДЕМИЧЕСКАЯ ТРАВЛЯ

Механизм критики Виктора Суворова:
политическая демагогия как "последний аргумент"

          Конценция Виктора Суворова о причинах и обстоятельствах начала советско-германской войны 1941-1945 годов, изложенная в работах "Ледокол", "День "М"", "Последняя республика", вызывает жаркие споры среди профессиональных историков и так называемых историков-общественников. К сожалению, серьезное обсуждение концепции тонет в бесчисленных демагогических и патетических рассуждениях на темы "национальной гордости" и "недопустимости ревизии истории". По сути, суворовская концепция стала объектом политических спекуляций, весьма далеких от научной критики.
          Кто только не выступает в качестве "экспертов по критике Суворова" - писатели, политики, министры, генералы на пенсии, отставные шпионы... Дружно игнорируя доказательства и выискивая второстепенные, малозначащие тезисы, не имеющие прямого отношения к основному содержанию концепции, они сводят всю критику к эмоциональной демагогии и патетическим, но, увы, совершенно бессодержательным восклицаниям.
          Иногда дело доходит до откровенных курьезов. Так, в одной парижской русской газете один парижский русский писатель (как говорят, широко известный в узких кругах) опубликовал невероятно большую статью, посвященную очередному "разоблачению" В.Суворова. Но критиковать аргументы автора концепции он отчего-то предпочел не по работам самого В.Суворова, а по небольшой статье Вашего покорного слуги, которая, кстати, была посвящена не доказательству правоты Суворова (это, к сожалению, ускользнуло от внимания писателя), а анализу приемов и методов критики суворовской концепции.
          Конечно, дилетанту (тем более литератору) можно простить бездоказательность и пустословную патетику - в конце концов, у каждого свое ремесло. Но для профессиональных историков такие приемы в критике исторической концепции недопустимы. Тем не менее уважаемые коллеги, воспылавшие необоримым желанием подвергнуть критике концепцию Суворова, почему-то избегают аргументов и доказательств, пускаясь во все тяжкие...

Дискуссия без доказательств.

          В качестве примера можно рассмотреть сборник научных статей «Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований», подготовленный Военно-историческим научно-исследовательским институтом в Потсдаме министерства обороны ФРГ и изданный несколько лет назад в Москве издательством «Весь мир»1.
          В составлении сборника принимали участие представители самых авторитетных научных центров Европы и Америки: сотрудники Лондонского института германской истории, Боннского института общегерманских проблем, Римского института германской истории, Института имени Георга Эккерта, Института востоковедения и международных исследований в Кельне, Института германской истории в Вашингтоне, Вестфальского института региональной истории, университетов Кельна, Берлина, Франкфурта, Бонна, Эссена, Тюбингена, Геттингена и др.
          Значительную часть статей сборника, посвященных причинам начала второй мировой войны и внешнеполитическим программам воевавших держав, занимает весьма страстная, но, к сожалению, крайне бездоказательная критика концепции Суворова.
          Так, немецкий военный историк, капитан 2-го ранга, доктор философии Герхард Шрайбер (Военно-исторический НИИ в Потсдаме) без каких-либо объяснений и комментариев констатировал, что «было бы ошибкой представлять в качестве превентивной войны или как результат военной необходимости... нападение на Советский Союз (22 июня 1941 г.)...»2 Почему «было бы ошибкой» автор пояснить не удосужился. Работу Суворова «Ледокол» Шрайбер как-то странно назвал «аргументированной с военной точки зрения, но не соответствующей историческому предмету»3. Каким образом работа, посвященная истории начала второй мировой войны и опирающаяся на соответствующие исторические источники, может «не соответствовать историческому предмету» и что хотел сказать автор этой загадочной фразой, нам осталось совершенно непонятным.
          Впрочем, читателей, интересующихся доводами критики, д-р Шрайбер отослал к работам д-ра Бианки Питров и д-ра Герда Юбершара, которые, по его словам, дали «наилучшую картину этого нового подхода к старому национал-социалистическому пропагандистскому тезису». Что же, хотя навешивание политических ярлыков на оппонентов - не лучший метод критики (тем более в научном сборнике), запомним имена, рекомендованные д-ром Шрайбером.
          Научный директор Военно-исторического НИИ в Потсдаме, доктор философии Юрген Ферстер тоже не стал затруднять себя доказательствами. В самом начале своей статьи он безаппеляционно заявил: «Последние дебаты, посвященные проблеме ответственности за события 22 июня 1941 г., не внесли в процесс исторического исследования ничего нового, поскольку в их ходе не было приведено никаких доказательств, подтверждающих версию о наступательных намерениях советского руководства. Тезис о "превентивной войне" не только не подкрепляется объективными фактами - у него нет и не может быть даже субъективных предпосылок...»4
          Вот так? Как же «не было приведено никаких доказательств», «не подкрепляется объективными факторами», если все четыре исследования В.Суворова общим объемом более тысячи страниц заполнены, забиты, даже перегружены огромным количеством тех самых доказательств и объективных фактов, коих так сильно жаждет д-р Ферстер.

Факты Суворова и проблемы зрения его оппонентов

          Достаточно открыть первые главы первой суворовской работы «Ледокол». Итак, факты - специально для д-ра Ферстера и его единомышленников.
          Факт первый. Производимые в СССР дизельные танки-агрессоры БТ «невозможно было использовать на советской территории», их потрясающие военно-технические характеристики «можно было использовать только в агрессивной войне, только в стремительной наступательной операции, когда орды танков внезапно врывались на территорию противники и, обходя очаги сопротивления, устремлялись в глубину, где войск противника нет...»
          Факт второй. Лучшие советские самолеты Ил-2 также являлись самолетами-агрессорами, предназначенными для поражения наземных целей в «ситуации, в которой ни один истребитель противника не успеет подняться в воздух...»
          Факт третий. После раздела Польши советское руководство вместо того, чтобы укреплять линию обороны приграничной зоны, создавать укрепленные районы, рыть противотанковые рвы, минировать дороги и мосты и пр., срочно стало обустраивать дороги и инженерные коммуникации, делая приграничье легкопроходимым для танков и пехоты.
          Факт четвертый. С февраля 1941 г. войсковые подразделения НКВД, предназначенные для «советизации» оккупированных территорий (например, для ареста «врагов народа» и конвоирования их в сибирские лагеря), начали тайно сосредоточиваться у советско-германской границы.
          Факт пятый. Оборонная полоса обеспечения на западной границе, созданная ранее, была уничтожена, команды подрывников - распущены, минные поля - обезврежены, заграждения - срыты. На польских землях, оккупированных Красной армией, новая полоса заграждения не создавалась.
          Факт шестой. Из глубины СССР прямо к границе без какого-либо прикрытия стягивались войска и стратегические резервы Красной армии.
          Факт седьмой. Улучшая и модернизируя автотрассы, мосты, железные дороги, советское командование на границе создало большой запас рельсов, разборных мостов, строительных материалов, угля5. И т.д. И.т.п.
          Впрочем, не стоит в одной статье пересказывать содержание всех работ В.Суворова - желающие сами могуть открыть эти книги и убедиться, что автор привел десятки, может быть даже сотни фактов - на мой взгляд, излишне много для доказательство таких очевидных вещей как агрессивность Советского Союза. Но, странное дело - д-р Ферстер не нашел ни одного. Интересно бы узнать, в какую книгу смотрел директор потсдамского НИИ и что именно он в ней увидел... Создается впечатление, что д-р Ферстер вообще не видел работ Суворова, а может быть даже и не слышал о них. Единственным его аргументом является ссылка на статью д-ра Бианки Питров (мы уже запомнили это имя!).
          Старший научный сотрудник того же НИИ в Потсдаме, доктор философии Герд Р. Юбершар, видимо, следуя сложившейся в Потсдаме странной традиции, тоже без всяких доказательств объявил тезис о советской экспансионной политике «научно несостоятельным» и в подтверждение этого весьма спорного умозаключения тоже сослался на ту же Бианку Питров6.
          Что ж, раз уважаемые ученые мужи так настойчиво рекомендуют труды д-ра Питров, обратимся к статье «самой» Бианки, специально посвященной «разоблачению» концепции В.Суворова7. Уже там мы обязательно должны найти достойные аргументы, полностью опровергающие критикуемую концепцию.

«Научные аргументы» и старая пропаганда.

          Признаюсь сразу, что чтение работ госпожи Питров доставило мне огромное, практически невыразимое наслаждение, заставив вспомнить давно забытые вещи: передовицы коммунистической «Правды», партийные и комсомольские собрания, заявления советского комитета защиты мира и прочие нетленные шедевры советской риторики, гармонично сочетавшие полное отсутствие оригинальной мысли, абсолютную бездоказательность утверждений, вопиющую огульность обвинений, а также твердость идеологических стереотипов, дополняемую небогатым набором пропагандистских клише.
          Как оказалось, профессор истории Восточной Европы Университета Констанцы, доктор философии Бианка Питров-Энкер в совершенстве владеет подзабытым в нашей стране даром ведения дискуссии в стиле a la парторг.
          В первую голову уважаемая профессорша лихо объявила всех своих оппонентов едва ли не сторонниками Гитлера, реанимирующими «официальное нацистское оправдание операции "Барбаросса"». Настроив соответствующим образом читателя, д-р Питров призвала дать «серьезную отповедь» Суворову, а также Эрнсту Топичу, Гюнтеру Гильэссену, Йоахиму Гоффману и прочим историкам, имеющим несчастье иметь мнение, не совпадающее с мнением сей высокоученой дамы.
          Затем д-р Питров переходит к самому основному, к тому, что мы так долго и напрасно искали в работах других критиков Суворова, а именно - к изложению аргументов критики. Итак, какие конкретные претензии к суворовской концепции может выдвинуть главный специалист по «разблачению Суворова»?
          Во-первых, автор ставит в вину своим оппонентам «методическую небрежность в анализе советской внешней политике». Оказывается, анализируя внешнеполитические действия СССР накануне и в первые годы Второй мировой войны, историки непременно должны исходить из того, что «советская дипломатия в первую очередь руководствовалась серьезными соображениями обеспечения безопасности страны». Ни больше и не меньше. Почему историки должны исходить из этого утверждения, д-р Питров не пояснила. Тем более, что действия советских дипломатов (впрочем как и всех других советских чиновников) в те годы определяли не «серьезные соображения обеспечения безопасности», а задачи и цели, которые ставили коммунистическая партия в лице своего высшего руководства и лично т.Сталина. И если т.Сталин решил, что страна должна готовиться к «Великому Освободительному походу» в Европу, то дипломаты (равно как и все другие советские люди) должны были участвовать в подготовке этого похода. Единственной альтернативной, как известно, была лагерная пыль...

Профессор настаивает на правоте... Гитлера

          Далее д-р Питров переходит к вопросу о состоянии Красной армии накануне войны, выдвигая в качестве аргумента старый пропагандистский тезис о «неготовности СССР к войне». Не обращая внимания ни на какие аргументы, профессор Констанцского университета упорно твердит, что советские вооруженные силы «потеряли уважение» после Зимней войны 1939-1940 гг. с Финляндией.
          Интересно уточнить, у кого именно «потеряла уважение» Красная армия в 1940 году? Может быть у финнов? «Русский пехотинец храбр, упорен и довольствуется малым, но безынициативен... Пехоте свойственна поразительная фатальная покорность. Русский солдат не обращает внимания на воздействие внешних импульсов и быстро выходит из временного потрясения... В истории войн можно встретить лишь редкие примеры такого упорства и стойкости...», - писал главнокомандующий финской армией маршал Маннергейм о боеспособности советских войск8.
          Может быть, «уважение» к советским солдатам потеряли соседи Финляндии - эстонцы, литовцы и латыши, внимательно наблюдавшие за развитием военных действий на Карельском перешейке? Через несколько месяцев после окончания Зимней войны во время советского вторжения в страны Балтии прибалты даже не стали оказывать сопротивления Красной армии...
          Только немцы и англичане сделали поспешный вывод о «слабости» советской армии. Особенно пристально следили за развитием событий на советско-финском фронте в Берлине. Тема слабости Красной армии постоянно муссировалась в ставке фюрера. 22 января 1940 года Гитлер и его приближенные, обсуждив ход военных действий в Финляндии, пришли к выводу: «Москва очень слаба в военном отношении...» А представитель нацистской прессы в ставке Гейнц Лоренц открыто насмехался над советским войском: «...Русские солдатики - просто потеха. Ни следа дисциплины...»9
          Однако спустя полтора года, когда те самые «русские солдатики», над которыми потешались в ставке фюрера, стали оказывать ожесточенное сопротивления отборным немецким армиям, Гитлер понял свою ошибку. 17 августа 1941 года, всего через полтора месяца после нападения на СССР, он сказал Геббельсу: «Мы серьезно недооценили советскую боеготовность и, главным образом, вооружение советской армии. Мы даже приблизительно не имели представления о том, что имели большевики в своем распоряжении. Поэтому была дана неправильная оценка...»10
          Таким образом, даже Гитлер признал, что ошибался в оценке боеготовности Красной армии накануне войны. А вот д-р Питров не хочет признать ошибку Гитлера и, отстаивая тезис о «неготовности к войне», фактически продолжает настаивать на его, Гитлера, правоте...

«Миролюбивая» агрессия

          Следующий тезис д-р Питров о том, что заключая договор с Германией «советское руководство надеялось получить таким образом спокойные границы (в том числе и с Японией), а также начать оживленный хозяйственный обмен», просто смехотворен. Оказывается, Сталин мечтал не о насаждении коммунизма в странах Европе и Азии, а лишь об «оживленном хозяйственном обмене». Вероятно, экспансия Советов в Европе и агрессивные планы в отношении Финляндии, Румынии, Китая, Турции, Ирана и ряда других стран - это не проявления экспансионистской политики Советского государства, а только меры к развитию этого самого «хозяйственного обмена», о коем нам поведала д-р Питров.
          В качестве «весомых доказательств мирных намерений Москвы» д-р Питров приводит цитаты из официальных сообщений ТАСС и статьей из «Правды» с опровержениями слухов о предстоящей войне между СССР и Германией. Ах, какой пассаж! Даже как-то неловко объяснять ученому, доктору наук, профессору истории тот общеизвестный факт, что заявления официальной советской пропаганды, мягко говоря, не всегда соответствовали действительности. И «мирное» заявление ТАСС свидетельствует, скорее, о немирных планах Кремля, чем о действительном миролюбии большевиков.
          Исчерпав все свои доказательства (а их оказалось весьма негусто), д-р Питров отмечает, что «аргументация Суворова была настолько куцей, что критики даже поставили под сомнение его способности как историка»11. Право, здесь всякие комментарии будут излишне. Полагаю, что читатели, знакомые с работами В.Суворова, могут сравнить его доводы с доказательствами уважаемой профессорши и сами решить, чья аргументация покажется им «куцей».

«Миф» - универсал

          Впрочем, д-р Питров, понимая, видимо, что упорное повторение затасканных советских пропагандистских тезисов явно недостаточно для квалифицированной научной критики, постаралась подкрепить свое мнение ссылкой на серьезный авторитет. В роли «серьезного авторитета», способного доказать несостоятельность концепции Суворова с научной точки зрения, д-р Питров представила некого G.Gorodetsky.
          Ба, знакомые все лица! Да это же г-н Габриэль Городецкий, сердечный друг советских (а сейчас, видимо, российских) спецслужб, с котором несколько лет назад генералы с Фрунзенской и с Лубянки носились как с писаной торбой, представляя его как «научного эксперта», якобы «полностью разоблачившего» концепцию Суворова. Г-н Городецкий получил доверительный доступ в архивы ГРУ, министерства обороны, министерства иностранных дел и в личных архив советника президента РФ Д.Волкогонова, ему помогал целый аппарат советских военных историков, его таскали по телестудиям и презентациям, устраивали выступления и пресс-конференции, печатали интервью и т.п.
          В результате этой напряженной работы родился эпохальный труд - брошюрка «Миф "Ледокола"»12. По замыслу Городецкого и его «помощников», эта брошюрка должна была убедить российского читателя в том, что работы В.Суворова непрофессиональны и безграмотны, что содержащиеся в них выводы опираются не на достоверные факты, а на произвольно отобранные и неверно цитируемые воспоминания, что автор не имеет серьезных доказательств и т.п.
          Правда, ни одного факта, приведенного в книгах В.Суворова, г-н Городецкий не оспорил, ни одного вывода ни опроверг. Метод, который Городецкий применил для «разоблачения» Суворова, особой новизной не отличается: сначала вы приписываете оппоненту какую-нибудь придуманную вами глупость, затем ярко и убедительно доказываете ошибочность этой придуманной вами глупости, после чего делаете «логический» вывод - ваш оппонент глуп и некомпетентен.
          Так, г-н Городецкий лихо опроверг утверждение о том, что воссозданная на Украине воздушно-десантная бригада готовилась для участия в нападении Красной армии на Германию. Оказывается, утверждает наш разоблачитель, десантники бригады были «совершенно недостаточно подготовлены», а половина из них не совершила ни одного прыжка с парашютом. Следовательно, Суворов, ссылающийся на эту бригаду как на доказательство агрессивности Советского Союза, просто подтасовывает факты. Что и требовалось доказать.
          Но дело в том, что Суворов нигде не ссылался на «воссозданную на Украине бригаду». Эту ссылку придумал сам г-н Городецкий. Суворов же в 12-й главе своей книги «Ледокол» говорит не более и не менее о десяти воздушно-десантных корпусах (в один корпус входят не менее двух бригад!), пять из которых были развернуты уже в апреле 1941 году на западной границе. А поскольку в оборонительной войне использовать такую массу десантников не имеет смысла (по крайне мере, так считает большинство профессионалов), тем более бесполезны они в непосредственной близости от границы (специально для писателя Г.Вадимова еще раз оговорю: это - не мое мнение, таковы выкладки военных теоретиков), то Суворов счел формирование корпусов близ советско-германских рубежей еще одним (но далеко не основным) доказательством намерения Сталина совершить «упреждающий удар» по Германии13.
          Откровенное мошенничество и ложь, которые использовал Городецкий в своей «разоблачительной» книжонке, свидетельствует о научной недобросовестности автора и делают бессмысленными все попытки опереться на сделанные им выводы и заключения. Но ведь именно на Городецкого ссылается д-р Питров, называя аргументацию Суворова «куцей» и ставя под сомнение его способности как исследователя. А на д-ра Питров, в свою очередь, ссылаются остальные участники травли - доктора философии, научные сотрудники, профессора. И, оказывается, в основе всех этих «солидных», «научных», «академичных» работ, всех этих трактатов и монографий - ложь, махинации, фальсификации фактов.

Ссылки на источники

          1. Вадимов Г. - Русская мысль (Париж)
          2. Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Под редакцией В.Михалки. М., 1997.
          3. Шрайбер Г. Вторая мировая война в международных исследованиях. Концепции, тезисы, разногласия. - Там же, с.19.
          4. Там же, с.24.
          5. Ферстер Ю. Историческое место операции "Барбаросса". - Там же, с.490.
          6. См.: Суворов В. Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну. День «М»: Когда началась Вторая мировая война. М., 1994. Желающим подробно ознакомиться с аргументами В.Суворова рекомендуем также кн.: Суворов В. Последняя республика. Почему Советский Союз проиграл Вторую мировую войну. М., 1998.
          7. Юбершер Г. «Пакт с сатаной ради изгнания дьявола». - Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. - С.458. См. также: Gerd R. Ueberschar. Zur Wiederbelebung der «Praventivkriegsthese». Die neuen Rechtfertigungsversuche des deutschen Uberfalls auf die UdSSR 1941 im Dienste «psychologischer Aspekte» und «psychologischer Kriegfuhrung». - Geschichtsdidaktik, 1987, № 12; Gerd R. Ueberschar. Hitlers Entschluss zum «Lebensraum-Krieg» im Osten. Programmatisches Ziel oder militarstrategisches Kalkul? - «Unternehmen Barbarossa», hrsg. v. G.Ueberschar und W.Wette. Paderborn, 1984.
          8. Пиетров-Энкер Б. Германия в июне 1941 г. - жертва советской агрессии? - Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. - С.459-475. См. также: Bianka Pietrow. Deutschland im Juni 1941 - ein Opfer sowjetischer Aggression? Zur Kontroverse uber die Praventivkriegsthese. - Geschichte und Gesellschaft, 1988, № 14.
          9. Маннергейм К.Г. Мемуары. М., 1999. С.312. См. также: Мери В. Маннергейм - маршал Финляндии. М., 1997.
          10. Цит. по кн.: Ржевская Е. Геббельс: Портрет на фоне дневника. М., 1994.
          11. Там же.
          12. Пиетров-Энкер Б. Ук. соч. С.460.
          13. Городецкий Г. Миф «Ледокола». М., 1994.
          14. Суворов В. Ледокол. День «М». С.114. Подробное изложение истории о подтасовке фактов Г.Городецким см. в кн.: Суворов В. Последняя республика. С.464-468.